Новости РОС

Отклик на статью В. Ядова

Д.Н. Шалин «О Гофмане (отклик на статью В.Ядова)»

Предисловие В. Ядова. Предлагаю ознакомиться с интереснейшими соображениями Дмитрия Шалина (профессор социологии Университета Невады, Лас Вегас, США, соруководитель проектов «Архивы Ирвинга Гофмана», «Интернациональная биографическая инициатива», «Архивы Юрия Левады») о творчестве Гофмана. Я отправил ему свою статью о фреймах, и, получив ответ, попросил опубликовать на нашем сайте. Дмитрий написал: «Всегда рад приобщиться к вашим творческим поискам. Приятно видеть так же, что жанр интеллектуальной беседы не вышел в тираж. Вы можете поставить мой комментарий в сайт, указав, что он является частью нашей переписки, и что я не возражаю против его появления на сайте».

«Большинство работ в любой теоретической традиции сделано по шаблону и не очень интересны. Дело здесь не в парадигме, а в социологическом воображении»

Написанная Гофманом в период его увлечения лингвистикой, эта работа трудна для эмпирически ориентированного исследователя. Не ясно, как операционализировать исходные понятия Гофмана, где кончается первичная система фреймов и начинается фабрикация, как театральный фрейм переходит в незафреймованное действие, чем поведение в определенном ключе отличается от ламинации ситуативного палимпсеста, и т.д. Согласно Батыгину, фрейм это «способность собирать мир в организационное целое», но это также и способность абстрагироваться от целого и схватывать предмет вне контекста его альтернативных объективаций. Фрейм это «матрица возможных событий», пишет Вахштайн, но в одной и той же ситуации могут быть задействованы разные матрицы и протекать множество событий;понять, что происходит в каждом конкретном случае безотносительно к интерпретации участников события, как на то рассчитывал Гофман, дело сложное, если не безнадежное. Методология исследования социального квантования в микромире Гофманом не разработана. Если этнометодология Гарфинкеля это метод в поисках теории, то драматическая социология Гофмана это теория в поисках метода.

Тем не менее, я понимаю, чем Вас привлекла концепция фрейма, или точнее рефрейминга. «В наших кейсах люди оказывались в таких жизненных обстоятельствах, когда теряли ориентацию в жизненном пространстве». Вы исследуете тектонические сдвиги в сознании и действии субъекта в постсоветский период – перестройка как рефрейминг, если хотите. А отсюда желание приспособить концепцию Гофмана к изучению исторических перемен и их отражению в перформативных практиках. Какие-то из Ваших кейсов лучше сочетаются с понятием фрейма, какие-то хуже. Скажем, рабочие забастовщики берут на вооружение театральную тактику, драматизируют свои требования к администрации, демонстративно стучат по столу кулаком. Здесь мы имеем дело с перформансом, нацеленным на определенную аудиторию, требующим сценических навыков, и указывающим на существенные сдвиги в обыденном сознании и поведении людей постсоветской эпохи. А вот челночник уклоняется от театрализации, он не хочет, чтоб его разглядывали, для него новая идентичность – обуза. Можно и эту стратегию подвести под понятие фрейминга (фабрикации, выхода из фрейма, и т.д.) и связать ее с дискомфортом белого воротничка-интеллигента в рыночных условиях, но этот кейс легче описать в терминах ранней работы Гофмана «Презентация Я».

Ваша статья «Попытка переосмыслить концепцию фреймов Ирвинга Гофмана» интересна не только как пытка приспособить понятие фрейма для анализа исторических перемен, но и как иллюстрация полипарадигмального подхода в социологии. Можно было бы переписать Вашу работу в этом ключе, показав, как один и тот же кейс раскрывается по-новому в альтернативных теоретических перспективах, и как данная теория высвечивает определенные стороны разнородных кейсов. Своим студентам я говорю, что мне не встречалась парадигма, которая бы мне не нравилась, что каждая устоявшаяся теория способна производить добавочный смыл, – если она задействована талантливо. Однако большинство работ в любой теоретической традиции сделано по шаблону и не очень интересны. Дело здесь не в парадигме, а в социологическом воображении.

Томас и Знанецкий выстроили свою теорию на опыте исследования польских иммигрантов, чей образ мышления – «ценности»– сложились в средней Европе и плохо вязались с американским менталитетом. Отсюда трудности адаптации, разрыв поколений, дезорганизация семьи и коммуны. Герберт Блюмер и интеракционисты со скепсисом относятся к понятиям типа «ценностные ориентации», «аттитюды», и «личность». Они подчеркивают ситуативную лабильность, многослойную идентичность и связанную с ней неустойчивость поведения. Гофман доводит эту логику до логического конца: для него ценности это расхожий товар, ресурс актера-шулера с разной степенью мастерства представляющего себя аудитории под той или иной маской. Человек Гофмана не «ценит» а «приценивается», он циник, у которого нет нравственного ядра, но есть понимание, чего требует ситуация и как ее можно повернуть себе на пользу. Теоретическая схема отражает задачи исследования и выдвигает на первый план то, что соответствует жизненному опыту исследователя и подпитывает его социологическое воображение.

Гофман мне очень интересен – не только, а может и не столько, как теоретик социологии, сколько как философ, литератор, и (невольный) носитель культуры, которая дала миру понятие «потемкинские деревни». Родители Ирвинга эмигрировали из России в Канаду в начале 20 века, и как я пытаюсь показать на основе семейных архивов, основатель драматической социологии использовал в своей работе опыт адаптации иммигрантов, особенно иммигрантов из России. Эту гипотезу я сформулировал в работе «Самоэтнография Гофмана: На перекрестке биографии, теории и истории».

Перейти в раздел «Научные статьи»