О.Н.Яницкий «О понятии экомодернизация»

Предварительно несколько замечаний. Во-первых, в современных условиях природные явления это все чаще материализованное инобытие социальных идей, проектов, процессов. Это результат трансформации социального действия в природный процесс, механизмы которого социологи не умеют распознавать и не хотят изучать. Во-вторых, в отличие от социального мира, который социологи искусственно отделяют от природного где господствует принцип действие-ответ (отсюда парные категории «интервьюер-респондент», действие–противодействие и т.п.), реальный социоприродный мир основан на гораздо более сложных взаимозависимостях. Это – результат природного метаболизма, где «ответ» природы на вмешательство человека не может быть предсказуем ни по месту-времени, ни по масштабу «ответного» действия. В-третьих, социологи, основываясь на постулате «социальные факты – только из социальных фактов», фактически изолировали объект своего исследования от его alma mater, природной экосистемы. С другой стороны, власть предержащие являются адептами узко технологической концепции данного явления. В результате, столь актуальная сегодня проблема модернизации России рассматривается в отрыве от проблемы состояния среды обитания российского общества. В-четвертых, природные системы, так же, как сам человек и все, что он конструирует, имеет пределы своей несущей способности. И если они превышаются, наша среда обитания превращается из привычного, на взгляд, социолога (и обывателя) из места за забором, где все как-то переработается, «переварится», «устаканится» (западный аналог “Not in My Backyard!”), в грозный источник рисков для общества и всего того, что оно успело построить и сконструировать до того. В-пятых, чем более человек создает искусственные системы – от мостика через ручей до межконтинентальной баллистической ракеты, – тем более он вынужден за ними ухаживать, создавая специальные институты для их поддержания и реабилитации. Победа человека над природой оказалась пирровой, скорее он становится все более зависимым от нее. Он создает бесконечные технические регламенты и тут же забывает о них, но сами эти регламенты ничего не «чинят» и ни от чего не «уберегают», если сам человек не осознает необходимость их неукоснительного соблюдения. Это, в свою очередь, означает, что экологическое воспитание – не «довесок» к «серьезным» школьным и вузовским дисциплинам, а залог существования будущих поколений. А экологическая культура – не экзотика, а этическая система, противостоящая этике потребительского общества [1,2].

«Все связано со всем и все куда-то попадает» –  эти слова Барри Комммонера следовало бы внести в качестве эпиграфа во все учебники социологии. Наконец, изоляционизм, какими бы благими намерениями он ни мотивировался, это смерть для любой науки, в том числе и для социологии. Приведу только один пример. Когда в 2007 г. на праздновании полувекового юбилея Европейского Союза и для обсуждения его перспектив собралась вся его элита, там были представлены все виды наук и искусств…кроме социологии. Мы что, хотим того же? Недавний всемирный «антикарбонный конгресс» социологов в Швеции показал дистанцию нашего отставания. Потребовалось пригласить в качестве keynote speakers лауреата Нобелевской премии по биологии, чтобы сдвинуть это дело с мертвой точки.

В мире и России в том числе должна быть не только информационная и технологическая, но и социально-экологическая модернизация. Социально-экологическая модернизация (далее СЭМ) понимается мною как процесс развития общества и государства в глобальном контексте, обеспечивающий одновременное достижение нескольких целей: устойчивое, но при этом  поступательное развитие общества, наращивание его экономической мощи и привлекательности среды жизни, среды обитания, обеспечение его экономической и иной безопасности при минимальных рисках и необратимых потерях для локальных экосистем и биосферы в целом. Показательно, что в Оргкомитет только что прошедшей Всероссийской научно-практической конференции (25-26 октября 2010 г.) «Экологическая модернизация России: роль науки и гражданского общества» не вошел ни один социолог или политолог, не говоря уже об экономистах и специалистах по геополитике.

Исторически идея СЭМ прошла несколько этапов. Сначала человек стремился захватывать куски природного ландшафта, сохранять их (и уничтожать тоже) в чисто утилитарных целях. За эпохой Великих географических открытий последовала эпоха великих геополитических войн и колониальных захватов. Позже, там, где индустриализация развивалась особенно бурно, родилась противоположная идея: «возврата к природе», «к жизни в мире с нею». Далее, ученые поняли, что поскольку эксплуатация природы охватывает весь мир, все его среды (горы, землю, океан, леса и озера), то необходимо создавать и сохранять эталоны в виде заповедников, заказников и других особо охраняемых территорий. Но это была ущербная идея (мы знаем, какими политическими обстоятельствами она была рождена). Как только в стране утвердился капитализм, эти лакомые куски были употреблены по иному назначению их именитых собственников. Сегодня власть взялась за их восстановление, но многое утеряно безвозвратно.

В современном мире, охваченном транснациональным капиталом и перемещением  огромных масс ресурсов, населения и информации по всему свету нет уже отдельно «человека» и «природы»: человек экологизирован, природа социализирована. Но это так в теории. На практика СЭМ становится все более конфликтным процессом потому, что потребительское общество «живет природой», и их отношения – замкнутый круг. Сегодня «отходы» производимые обществом потребления, в том числе парии общества, уже не нужные ему навсегда (wasted people, по выражению З. Баумана) – растущий по значению ограничитель любых усилий по модернизации производства и общества, так как всякое превышение несущей способности локальных экосистем и биосферы в целом вследствие интенсификации производства, строительства, освоения новых месторождений, вырубкой лесов Амазонки, а главное – вследствие производства огромной массы ненужных человеку продуктов («копеечное разнообразие») и т.д., возвращается бумерангом обществу в форме сокращения рождаемости, роста заболеваемости и смертности, роста миграционных расходов и, и самое главное, глобальными изменениями климата. Можно сказать, что поддержание социобиотехносистем (далее экосистем) есть необходимое условие поддержания социального порядка в целом. Но даже если рассматривать природу только как ресурс-для-человека, то ресурсы дикой природы, эстетической ценности ландшафта, экологически качественной среды в ближайшей и особенно отдаленной перспективе оказываются часто более выгодными экономически, чем традиционные сельское хозяйство или индустрия. Экологический туризм, рекреационная охота и рыболовство, просто отдых в окружении уникального ландшафта, неистощительное сельскохозяйственное производство оказываются экономически востребованными «очагами» СЭМ.

С точки зрения науки и этики, СЭМ – чрезвычайно сложная задача,  потому что впервые ученым и политикам придется сопоставлять эффекты целевых краткосрочных вложений и результаты средовых «бумерангов», не имеющих ни четкого адресата (носителя), ни определенной территории, ни однозначного срока давности. Придется сопоставлять и вычислять вложения в одну сферу (например, в повышение благосостояния) и их экологические риски (например, от вырубки лесов и застройки берегов рек). Наконец, надо готовиться к грядущему пересмотру базовых международных принципов, определяющих принадлежность ресурсов тем или иным странам.  Если Земля  – действительно «Общий Дом», а иной альтернативы нет, то неизбежно придется делиться дефицитными ресурсами. Это  – чрезвычайно болезненная экономическая и гуманитарная проблема, к которой только начинают искать подходы. Хотя теоретический ключ к ней давно найден: это – междисциплинарность, системность теоретического анализа, уменье социологически интерпретировать природные процессы и, наоборот – способность видеть в социологическом анализе ключ к пониманию природных явлений. Этими качествами обладали не только люди эпохи Возрождения, но и наши русские ученые: В.В. Докучаев, В.С. Соловьев, В.И. Вернадский, Д.И. Менделеев, П. Сорокин и многие другие [3-8]. Работа П. Сорокина «Голод как фактор» [8], основанная на огромном статистическом материале, является, с моей точки зрения, классикой социально-биологического исследования. Куда же эта ценнейшая способность русской науки делась? – Она исчезла тогда, когда власть создала непроницаемые институциональные границы между дисциплинами, создала «закрытые города», подчинила естественные науки нуждам ВПК и всю систему образования построила по монодисциплинарному принципу. Заметьте: как только эта железная пята ослабевала, в Академии наук и вне ее возникали многочисленные межведомстенные советы и комиссии.

Теперь несколько слов о собственно проблемах социально-экологической модернизации. СЭМ России представляет собой очень трудный качественный переход. Ее базовые цели –  устойчивость социума и биосферы, безопасность, идентичность, сохранение целостности России и мобилизации способности к развитию ее человеческого потенциала. Эти цели взаимосвязаны, например, целостность обеспечивается общностью базовых ценностей  и респонсивностью социальных институтов. Способность к развитию – справедливым перераспределением богатства и преодолением отчуждения между властвующей элитой и гражданским обществом, а не только ростом доходов и «непрерывным обучением» и т.д. Но иного выхода нет, поэтому экосоциология [9] есть перспектива  развития науки социологии вообще.

Основные ориентиры СЭМ:

1. не продажа природных ресурсов и тем более не добровольная отдача ресурсов интеллектуальных, а расширенное воспроизводство последних, прежде всего институтов образования, науки и инженерии для того, чтобы осуществить переход от модернизации, основанной на  «ресурсной модели», к развитию, основанному на сохранении культурной традиции и «информационных технологиях»;
2. от модели роста только «сверху вниз» к сбалансированному развитию, включающему позитивную динамику «изнутри вовне» и «снизу вверх»;
3. это в совокупности означает, что необходим постепенный отход от «геополитики труб» в направлении усилий по консолидации основных социальных сил в городах и регионах, накоплении социального капитала, преодоление отчуждения и богатых и бедных, реальной самоорганизации на местах и сохранения культур малых народов;
4. поскольку упомянутая выше «триада» ведущих сообществ тоже развивается, нам нужна стратегия ускоренного прохождения необходимых этапов формирования «информационной модели», как-то: обучение, копирование западных образцов и самостоятельное производство новейших технологий. Значит ли это, что речь опять идет о модели «догоняющего развития»? – вопрос пока остается открытым.

Переход к СЭМ России очень труден по многим причинам:

1. она – северная цивилизация, отсюда ресурсы дороги и будут дорожать по определению, дороги инфраструктура тоже, и вообще – процесс обживания территорий потребует больших вложений;
2. «Кольцо нестабильности» вокруг России будет постоянно отвлекать ресурсы для обеспечения ее безопасности, для политики сдерживания. То есть доступ к ресурсам и их воспроизводство будут все более дорогостоящим делом;
3. постоянно будет возникать противоречие между задачами роста и развития, скажем, насыщением потребительского рынка и обеспечением безопасности страны, между «открытостью», то есть необходимостью включения в глобальные торговые, экономические и информационные системы и «закрытостью», необходимой для сохранения целостности и безопасности страны и идентичности ее граждан;
4. это, в свою очередь, как показал опыт стран Юго-восточной Азии и Латинской Америки, означает, что элементы авторитаризма как условия обеспечения этого перехода в той или иной степени неизбежны;
5. это также задача преодоления внутреннего сопротивления компрадорской буржуазии и связанного с нею сервис-класса, которых устраивает status quo;
6. наконец, это задача коллективного лидера СЭМ, способного политически сформулировать цели такого перехода и возглавить их реализацию.

Последний вопрос 6 особенно труден. Кто они, лидеры СЭМ? Явно не чиновничество и не сервис-класс. Вопрос с властвующей элитой остается открытым. Лидеры страны периодически делают широковещательные заявления о необходимости охраны природы, но реальная промышленная и техническая политика идет в противоположном направлении. О коррумпированной и теневой экономике я уж не говорю. Остается интеллигенция, молодая и умудренная опытом, которая с начала ХХ века была и остается лидером этого процесса, насколько он возможен вообще в нынешних условиях. Но чем хуже будет становиться среда непосредственного обитания масс людей, тем больше их примкнет к  экологическому движению, возглавляемому этой интеллигенцией. К тому же, поскольку капитал становится транснациональным, у экологического движения нет иного выхода как стать частью глобального гражданского общества. Наконец, можно ли разделить экологию и политику? Как пишет Б.Вишневский [10,с.4] «Многие экологи считают, что решать экологические проблемы можно, не заходя на политическое поле. Как правильно выбрать салон эротического массажа и остаться довольным сеансом. Мол, надо только «научиться влиять на власть». Но как это сделать, если нет реальных выборов и ответственности власти перед обществом? Как изменить государственную политику, в том числе экологическую, не заходя на политическое поле, и соответственно – не участвуя в процессах, которые только на нем и могут решаться? Иначе говоря, нельзя разделять борьбу за решение экологических и политических проблем: они прочно взаимосвязаны»

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Яницкий О.Н. Экологическая культура. Очерки взаимодействия науки и практики. М.: Наука, 2007.
2. Яницкий О.Н. Экологическое мышление эпохи “великого передела”. М.: РОССПЭН, 2008.
3. Менделеев Д.И. С думой о благе российском: Избранные экономические произведения. Новосибирск: Наука, 1991.
4. Моисеев Н.Н. Человек, среда, общество. М.: Наука, 1982.
5. Моисеев Н.Н. Агония России: есть ли у нее будущее? Попытка системного анализа проблемы выбора. М.: Экспресс-«ЗМ», 1996.
6. Соловьев В.С. Враг с Востока, в кн.: Соловьев В.С. Сочинения в двух томах. М.: Правда. Т. 2. 1989, С. 432–444.
7. Сорокин П. Общедоступный учебник социологии. М.: Наука, 1994.
8. Сорокин П. Голод как фактор. Влияние голода на поведение людей, социальную организацию и общественную жизнь. М.: Academia & LVS, 2003.
9. Яницкий О.Н. Экосоциология как перспектива // Россия реформирующаяся. Ежегодник. Вып. 8. /под. ред. М.К. Горшкова. М.: Институт социологии РАН, 2009, С. 37-56.
10. Экология и права человека  (электронный бюллетень), 7 ноября 2010 г. 

 Перейти в раздел «Дискуссия о социологии»